Сакура:Война Миров

В Большом зале Императорского оперного театра отмечался День рождения императора. Концерт давала "Цветочная труппа". Сначала спели: "Забота у нас такая, забота у нас одна, Жила бы страна родная, другой заботы нет". Потом: "Выходила на берег Сакура", потом частушки: "Как родная меня мать провожала" и, в заключение, Сакура прочитала: "На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче".
Зал аплодировал стоя, спели "Боже, Царя храни!" и кто-то размахивал государственным флагом. "Пока у нас есть такие девочки, - кто к нам с мечём придёт, тот от меча и погибнет", - кричал молодой человек, разглядывая Сакуру в морской бинокль.
Сакура: Война Миров 2002 год 85 мин.
(или "Один день из жизни Сакуры")
Цветочная труппа Императорского оперного Театра отмечала успешную премьеру.
"Бабы, кругом одни бабы" - с тоской думала Сакура, глядя на свою команду и закусывая апельсином. Водка давно закончилась и компания, время от времени, допивала остатки ликёра.
Рядом, уткнувшись в салат, лежала Канна, демонстрируя всем своим видом, что жизнь удалась, а по её голове ходила кошка, слизывая остатки колбасы.
Сумире, чуть не вывалившись из окна, кричала кому-то на улице: "Лысый, пить будешь? А баба твоя?" - не унималась она. Внизу произошла какая-то заминка, потому как Сумире заорала: "Да, дави её, я разведу".
Ори, под напором чувств, заливаясь слезами, рассказывала недопитой бутылке как она одинока и непонята, а потом, почему-то, стала поливать скатерть кетчупом.
Рэни уже давно кралась вдоль стеночки в туалет и мечтала только об одном - хорошо блевануть и полежать на коврике рядом с унитазом, чтобы никто не мешал.
Рэйчел, уже полчаса наблюдая как Рэни двигается не в ту сторону, напевала: "а что нам будет с пяти бутылок, когда бы водку гнали не из опилок".
Да, девочки оторвались, думала Мария стоя у двери и наблюдая как Сакура, наконец, поймав кошку на голове Канны, кормила её конфетами. Развернув Рэни в нужную сторону, она стащила за ноги Сумире с подоконника, которая уже начала кидаться на улицу бананами. "Всем отбой, завтра тяжёлый день" - скомандовала она, но в ответ получила в ухо бананом. "За… заткнись, бо… болонка " - мямлила Сумире.
Марии, как санитарке, пришлось растащить на себе всю Цветочную труппу Императорского оперного театра по своим кроватям, а особо буйных и связать. Она смотрела, как в лучах восходящего солнца кружатся "Ангелы смерти", сегодня в бой идут одни девочки - "Отряд Цветов" защищающих Токио. И, может быть, не все вернуться из боя. "Соловьи, соловьи не будите солдат, Пусть солдаты немного поспят" - вспомнила она.
"Святой Патрик" сидел на крыше Оперного театра и смотрел на восходящее солнце. Токио, декабрь 1928 года. Эти люди хотят слишком многого от жизни, они хотят жить, более того, они хотят жить счастливо. Я несчастлив, поэтому я буду разрушать.
Он сказал, поехали и махнул рукой. Над городом закружили как стервятники "Ангелы смерти", а над Оперным театром взвыла сирена, возвещая о новой битве за добро и зло.
В женской общаге мат стоял до потолка. Мария будила девочек защищать человечество, а те посылали это человечество куда подальше. Рэни, наконец, от души сблевала и молилась перед унитазом, Сакура долбила ногами в дверь туалета, умоляя Рэни освободить место. Рэйчел и Сумире не поделили в коридоре фен и чуть не оглохли от собственного визга, а Ори минут десять стояла перед зеркалом, пытаясь вставить спички в глаза и увидеть, наконец, себя.
Через полчаса банда бравых вояк вывалила из двери общаги и, запихивая косметички и тампоны в сумочки, мчалась к дверям гаража к своим боевым машинам.
Машины были паровыми роботами, как никак в моде паропанк, раскрашены как конфети, в угоду дамам, и обслуживались, каждая, бригадой молодых кочегаров. Заглянув в специальное окошко, можно было видеть как несколько голых по пояс мужиков, потные и чёрные как шахтёры, кидали уголь в твою топку. Хорошее настроение на весь день было обеспечено.
Входить туда запрещалось, но некоторые девочки проделывали в стене дырочки и подкармливали своих подопечных сардельками. Смотреть как чёрная зубастая рожа откусывает через дырочку твою сосиску - добавляло немало адреналина перед боем.
Паровые машины, топая как медведи и разгоняя утренний туман вываливались из гаража.
"Эх, не забуду мать родную!" - вскричала Сакура и нажала на газ, кочегары взвыли, налегли на лопаты, из сопла повалил густой дым и, наконец, показался огонь. Робот нехотя поднялся в воздух. "Опять дешёвой соляркой топят, дармоеды" - выругалась Сакура, - "вернёмся, я с вас три шкуры сдеру, а может быть, кое-что ещё ", - хихикала она от удовольствия.
"Святой Патрик" и его тёмная рать, в числе которых ведьмы, скелеты, вампиры, заблудшие лешие и домовёнки, подкупленные русалки и даже один молодой дракончик, уже ждали "Отряд цветов" на краю парка.
"Всем народом встанем"- говорил домовёнок, испугано озираясь, - "грудью защитим родное лесничество", - продолжал он, взглядывая на лежащую на соседнем дереве обнажённую русалку. Русалка со скукой посмотрела на домовёнка ростом от горшка два вершка, зевнула и, отломив небольшую веточку, стала чистить зубы.
"Крепче топор держи, перец" - обрубил его старый леший в звании сержанта - "пальцы обрубишь". Домовёнок посмотрел на огромный колун, что он еле припёр из бани, глубоко вздохнул и подумал: "Эх, сидел бы сейчас, да заплетал косы лошадям, бес меня попутал".
"Мать моя женщина!" - вскричала Сакура, когда увидела целую поляну нечисти, - "их же здесь тьма-тьмущая!". "Ну, пара сотен голов нам не помешает" - сказала Сумире по громкой связи, вытаскивая самурайский меч и с удовольствием разглядывая в нём своё личико. "Всем держать строй, без команды не атаковать" - послышался голос Марии. Разноцветные машины, как воздушные шары, медленно приближались к поляне.
"Приготовиться к атаке", - зычный голос Патрика заставил содрогнуться нечисть, - "пли!". Сотня камней, палок, помидоров и проклятий посыпалось в сторону идущих как на параде роботов. "В атаку" - заорала не своим голосом Мария и её черный робот первым врезался в гномов, вылезших на край опушки поглазеть на происходящее.
"За свободу и демократию" - вскричала Рэйчел, подскакивая к ближайшей огромной летучей мыши и перерезая ей глотку двумя кривыми ножами.
Меч Сумире сверкал как молния. С обеих сторон, как подарки на рождество, сыпались головы. Устроившись на безопасной высоте, Ори поливала окрестности свинцом из пулемёта, иногда подбрасывая, для верности, гранаты, а Канна показывала чудеса тайского бокса оттягиваясь на русалках.
Сакура, спикировав с высоты, неслась над землёй, дымя как "Икарус" и, отравляя народ выхлопными газами. Внезапно к лобовому стеклу прилепился вампир, злорадно оскалясь.
Спутала педали Сакура от страха, и вжала газ вместо тормоза. Влетел аппарат со всего маха в дерево, треснуло лобовое стекло, облепила нечисть машину как сахар, а вампир схватил Сакуру за горло. И поняла Сакура, что пришёл её смертный час. Вспомнила она всю свою жизнь, как подарил ей отец зайца и как вместе выпускали его на волю. Взвыла она от страха и любви к жизни, "гааахзу!!!" - хрипело из сдавленного горла и вдавила Сакура педаль в пол, что было сил. Застонали в машинном отделении плоть и кость, рвались жилы и горело мясо из сарделек "черкизовских", вздулись котлы от перегрузок и срезались болты титановые в турбинах, но вытащили Сакуру. Вырвалась она в небо, сбрасывая последнюю нечисть и отрезая ножом пальцы от горла. Приземлилась вдалеке от боя, вышибла дверь в машинное отделение и поклонилась в ноги работягам: "Я лошадкам забитым, что не подвели, Поклонилась в ноги, до самой земли, Распрягла, напоила, повела в поводу, Спаси бог вас лошадки, что целой иду".
Старый сержант леший боролся с Рэйчел. Два острых как бритва лезвия глубоко врезались в его заскорузлые лапы, но он молчал. Турбины Рэйчел, пыхтя и надрываясь, всё глубже всаживали лезвия в деревяшку. Старик понимал, что погибает. Вдруг он надавил на лезвия что было сил, лезвия срезали его лапы, а он подпрыгнув обхватил голову Рэйчел, продавливая железо, своими культяпками. Рэйчел взвизгнула задыхаясь и тщетно пыталась освободиться от захвата. Ещё через минуту старик унёс бы девушку с собой в могилу, но Сумире, увидев подругу в беде, с разбега всаживает меч в спину старому сержанту. Сержант застонал, но захват его был мертвый. Тогда Сумире, ни секунды не раздумывая, вскакивает на плечи сержанта, набрасывает на шею ему проволоку и упираясь ногами в его плечи тянет вверх что было сил. Голова со скрипом отрывается и повисает на дереве как лампочка. Культяпки падают, освобождая Рэйчел.
Домовёнок, до этого стоявший в ужасе под кустом, не выдерживает и выскакивает с криком: "Дядя Леша!",- забыв про свой колун. Сумире с разворота, не оглядываясь, вспарывает брюхо домовёнку своим мечом. Потом оглянувшись и увидев домовёнка, на секунду останавливается, сплевывает с досады и исчезает в пылу сражения. Так и умер домовёнок, даже не успев поднять своего колуна.
Мария и "Святой Патрик" стояли друг против друга зажав в руках револьверы. Черная машина Марии вся покорёженная дымилась в овраге, а всё что живого в машине не доели вампиры, доедали крысы. "Ну что, поиграем в ковбоев?" - улыбнулся Патрик. "Сначало с тебя снимут кожу, а потом будут жарить на медленном огне" - продолжал он. "Подавитесь"- ответила Мария.
Два выстрела прогремели одновременно. Мария откинула голову назад и упала в траву, её светлые волосы окрасились кровью. Патрик стоял запрокинув голову, но потом медленно вернул её назад: "Извини", - сказал он,- "я не сказал тебе, что пули меня не берут".
Два скелета собирали с поля боя трупы и свозили их на тележке в свежевырытую яму. "Они что тут рыбу ели?" - хохотали они забрасывая русалочий хвост. "Храбрый был вояка" - говорил один, скидывая сержанта лешего в тележку как дрова. "Как его звали" - спросил второй, поднимая домовёнка. "Кажется, Кузя. А тебе то что?" . "Да так, ничего" - отвечал второй качая головой и бросая безжизненное тело на тележку. "Хватит, уже полная. Кости то не казённые," - сказал один потирая спину, - "надо было мазь взять". "А ты мезим съешь, он для желудка незаменим" - хохотал второй. Никто не вспомнил домовёнка, только старая кобыла брыкнула в стойле, когда вдруг защемило сердце.
Поредевший "Отряд Цветов" возвращался назад. "Сколько мы потеряли" - спросила Сакура, тащившаяся позади всех. "Шесть раненых и двое наповал"- радостно сообщила Рэйчел. "Впрочем, эта жить будет" - сказала она, взглядывая на лежащую на полу Марию с перевязанной головой. "А ты её не тронь, она наш командир" - мрачно откликнулась Сумире, вылизывая остатки крови на своём мече языком. "Всем в кабак, будем пить за жизнь" - сообщила Сакура, занявшая роль командира.
Через два часа она уже пела в ресторане караоке: "Я люблю тебя жизнь, Что само по себе и не ново, Я люблю тебя жизнь, Я люблю тебя снова и снова, Вот уж окна зажглись, Я шагаю с работы устало, Я люблю тебя жизнь, И хочу чтобы лучше ты стала".
Вдруг к микрофону на сцену выскочила поддатая Сумире, отодвигая Сакуру и вцепившись в микрофон двумя руками она запела: "И не церковь, и не кабак, Ничего не свято, В этой жизни всё не так, Всё не так, ребята".
А в дальнем углу, при свечах, уже влюбившись в разгорячённую красавицу, сидел известный русский поэт и выводил бессмертные строки: "Сумире ты моя, Сумире! Оттого, что я с севера, что ли, Я готов рассказать тебе поле, И волнистую рожь при луне. Сумире ты моя, Сумире! "

24 часа в сутки шатры тенты для разных мероприятий.