Final Fantasy X (часть 4)

Килика
В день, когда Син атаковал Занарканд, я очнулся в Спире. Может быть, сработает и наоборот?
Но ничего не происходило, никто не отправлял меня домой и, сидя посреди разрушенной Син деревни, я понял, что застрял в этом незнакомом для меня мире навсегда.
Я встал и в скверном настроении отправился туда, где толпился народ. Все они смотрели куда-то, подойдя, я увидел у берега, под водой, аккуратно уложенные трупы кругом, завёрнутые соломой и множество венков, плавающих на воде. Мне стало дурно, но даже я уже понимал, что жизнь и смерть, неразлучные подруги.
Юна стояла у кромки воды и явно собиралась устроить над трупами какой-то фокус.
- Что это она собирается делать? - спросил я, волнуясь и подбираясь поближе к Лулу.
- Ты уверен, что у тебя проблемы с памятью? - ядовито ответила она, не отрываясь от ожидаемого зрелища, - мертвым нужен проводник.
Я проглотил обиду и застыл в немом вопросе.
- Внезапная смерть лишила их возможности принять судьбу. Теперь в тоске и печали они взирают на живых и завидуют им. Если оставить так, то их души озлобятся и будут преследовать живых. Чтобы этого не случилось, их отправляют на небеса, где они и найдут покой.
- И что, это должна сделать Юна? - глаза у меня полезли на лоб.
Лулу в ответ только покачала головой. А Юна в это время наступила на воду и пошла по воде.
- Вы видели, чтобы человек когда-нибудь ходил по воде? И не будь я апостолом Петром, если это не правда!
Правда это или нет, а Юна уже кружилась в танце над водой как фея с волшебной палочкой. Я никогда больше не видел такого! Расставив руки в сторону, закрыв глаза, она кружилась и кружилась, а всё её существо рвалось в небо. И из воды стали появляться воздушные шарики, они закружились в танце вместе с ней и, благодарные, поднимались всё выше и выше, пока не скрылись в небесах. Так между небом и землёй, между жизнью и смертью, образовался мост, который навела эта хрупкая девочка, по имени Юна.
Юна опустив голову, возвращалась к нам.
- Должно быть тяжело, быть Суммонером, - говорил я, пытаясь увидеть её лицо.
- Она знала, на что шла, когда выбирала свою судьбу и всё, что мы можем сделать, это защищать её до конца, - говорила Лулу.
- До какого … конца? - спросил я, оторопев.
Лулу с досадой посмотрела на меня и, покачав головой, направилась к Юне.
- Пока она не победит Син, - услышал я как эхо.
Положив голову Лулу на плечо, Юна всхлипывала, - я всё правильно сделала?
- Да, всё правильно, они уже на небесах, только обещай мне, что не будешь в следующий раз плакать.
Я смотрел на Юну и надеялся, что не будет следующего раза, не будет больше людей, убиваемых Син, и не будет больше никаких танцев на воде. Я не хочу больше бояться за неё, не хочу видеть, как она танцует босиком, перед сотнями зрителей, как на стадионе. Я не хочу больше этого видеть.
Очнулся я в гостинице, кто-то тряс меня как грушу. - Вставайте, вас ждёт капитан Вакка!
- Отстань, ревел я, защищаясь, - кажется, это был кто-то из команды по блитцболу. Выругавшись, как и положено, я всё-таки спустил ноги на землю.
На улице меня действительно поджидал Вакка, со своим рыжим и кривым, как турецкая сабля хохолком, совершенно неуместным в это раннее утро. Настроение у него было прекрасное.
- Сваливаем отсюда, идём к храму молиться за нашу победу в турнире!
- Ты думаешь, это вовремя, зевал я, вспоминая тёплую постель.
- Самое время. Великий суммонер Охалланд жил здесь, в храме Килики. Он так и говорил: "Бороться, искать, найти - не сдаваться ". А он ещё был и великим блитцболистом, так что руки в ноги и на утреннюю молитву в храм. Он здесь недалеко в джунглях, - кричал он, уже скрываясь за лианами.
- Может всё-таки не время, - сопел я, - всё- таки разрушения и прочее, Син балует, как-то неудобно про блитцбол думать.… Но меня уже никто не слышал, и, ворча что-то как старый дед, я поплёлся в ненавистные джунгли.
Спотыкаясь о камни и корни деревьев, я, всё ещё что-то бормоча, внезапно наткнулся на всю компанию, поджидавшую меня на кромке леса, и встал как вкопанный. Лулу торжественно подошла ко мне, словно собиралась повязать мне пионерский галстук и объявила, как на линейке, что Юна принимает меня в свои стражи. Никто не хлопал, все ожидающе смотрели на меня.
- Ээ..э.. заблеял я как баран, стараясь воспроизвести умное лицо и воткнуться в ситуацию.
Первый не выдержал Вакка, - Юна, ты же шутишь, - замахал он руками как вертолёт, обращаясь к ней, - он же овца, за ним ещё подтирать надо, хотя и блитцболист что надо.
Юна, насупила брови и с неожиданной решительностью, будто собиралась выплюнуть горькую сливу, выдала нагора историческую фразу, - я хочу, чтобы он был со мной! Произошёл эффект не разорвавшейся ручной гранаты, спокойно ожидавшей последние секунды у всех под ногами. Вертолёт Вакки остановился, теперь он был похож на человека, который просто увидел привидение.
Мудрая Лулу, не спеша подняла виртуальную гранату, вставила назад чеку, сгоряча сорванную Юной, и пригласила всех на семейный ужин в один из клёвых пивных ресторанчиков, где-то в подвалах храма Килики.
- Ну что, - обняла она возбуждённую Юну и парализованного Вакку, - выпил с утра и весь день свободен. Обсудим наши дела позже.
Юна глубоко вздохнула и с благодарностью положила руку на плечо Лулу. Потом подошла ко мне, - простите, кажется, я далеко зашла, - сказала она, заглядывая мне в глаза.
- Что вы, я действительно не понимаю, - говорил я, почему-то краснея.
- Простите, - повторила она ещё раз и решительно направилась в лес. А в лесу её уже ждали серые волки. Но на это и были нужны мы - стражи, её личные телохранители. Привет всем, как поётся в песне, и даже такому как я.
Не люблю джунгли я люди, ох не люблю. Недаром поэт говорил: "Любил бы лето я кабы не жара, да пыль, да комары, да мухи ". Ступили мы на тропу джунглей и вывалилось на нас живности из всех щелей как жуков из навоза. Не дай вам бог ступать, на что нам пришлось наступить в этих прелых лесах. Я сам провалился по пояс в муравейник два раза, так что меня тащили как бегемота из болота.
А слышали бы вы Лулу, когда она, свернув по нужде и неудачно подвернув ногу, завалилась спиной в какую-то лужу, где в это время стояли на отстое черепахи, предположительно тортиллы. По правде, такого мата я не слыхал и в таверне, зарделась даже Юна, которая и сама по случаю загнуть мастерица.
В общем, натерпелись мы, да тут ещё на нашего кота напала чесотка, живой такой стал как на батарейках, пришлось его всем гуртом полоскать шампунем от блох, чуть не утопили беднягу. Молчаливый, а слово "тону" - выучил.
Да, без боёв не обошлось, знамо дело - жизнь-игра. Вся тропическая живность в виде ящериц, крокодилов, пауков, черепах, пчёл размером с утку, ядовитых растений, стреляющих ядовитыми семенами, и, конечно же, волков серых, всех мастей, как говориться, побывали тут.
Две версты нам показались вечностью, наконец, под ногами оказалась твердая лестница уходящая высоко в гору.
- Лестница в небеса, - воздал хвалу я Творцу, поднимая восхищённо руки, - здесь можно ходить без галош! Цивилизация, вот что мне надо для счастья продолжал я кайфовать, заваливаясь на горячие ступени.
- Кеды просуши, интеллигент, - шипела за углом Лулу, выжимая мокрые чулки и туфли.
Издалека мы были похожи на стайку мокрых чаек, что сушат перья. Вот они минуты счастья, которые медленно перетекали в блаженство. Девочки уже было собрались принять первый в этом году загар, как Вакка сержантским голосом напомнил нам о служебном долге и неотвратимой вечерней службе в храме.
- Я первая, - вскричала Юна и как коза запрыгала по ступенькам вверх. Я тоже схватил кеды и босиком поскакал за ней, а за мной и вся наша честная компания. Только Лулу, заулыбавшись, и проворчав что-то вроде "дети", медленно, приподняв длинное платье, поднималась по ступенькам.
Не успели мы толком задохнуться и насмеяться, как сверху выкатилась толпа каких-то туристов, крича как потерпевшие: "чудовище, чудовище!". На верхней площадке нас действительно ожидало отвратительного вида растение с ветками щупальцами.
- Мужайся, - обнял меня Вакка за плечо, - мы похороним тебя с почестями.
- Аннушка ещё молоко не пролила, - сказал я внезапно и осёкся, оглянувшись вокруг, вряд ли кто здесь читал "Мастер и Маргарита". Никто не обратил на слова внимание и только Лулу подозрительно оглянулась на меня.
Бой был длинным и скучным. Атаки нашими режиками были неэффективны и только Лулу удачно поджигала злую деревяшку спичками. В оконцовке мы вообще обнаглели и, усевшись подальше в тенек на травку, наблюдали, как Лулу носиться по поляне, пытаясь поджечь демона, а Юна гоняется за ней как шнур за пылесосом и колет ей анаболики, чтобы та не вырубилась раньше времени. Наконец наши женщины завалили негодяя и тоже присели отдохнуть на травку. Они долго ничего не могли сказать и дышали как коровы, пробежавшие стометровку на рекорд и глаза у них были такие же. Не дожидаясь, когда у них появиться возможность говорить, мы не спеша встали и как бы нехотя направились к храму, благо он был уже на виду.
За нами, жалобно мяукая с поджатым хвостом тащился, оглядываясь, наш синий прямоходящий кот. И правильно, мы с Ваккой решили, если что, валить всё на кота.
Валить кота не пришлось. При виде храма и от божественной музыки наши женщины оттаяли и всё нам простили, наградив нас приятными оплеухами.
Всё было бы хорошо, но какие-нибудь пижоны всегда испортят кайф. Из дверей храма как из бара вывалили три подонка и аккурат подрулили к нам.
- Ну что слабаки, пришли помолиться за усердие, оно вам не поможет и в этот раз, мы всё равно вас сделаем! - дёргались они как припадочные.
- Мы пришли молиться за победу и она будет наша! - гордо возвестил я наш новый лозунг.
- Сопляки, - засмеялись они и вовремя ретировались, потому что Вакка стал краснеть как рак и мы поспешили завести его в храм от греха подальше.
Кто-то вспомнил про вечеринку, но сначала были дела по спасению мира. Мы зашли в храм, круглый как Колизей, со статуями великих суммонеров по окружности. Не напрягающая музыка, располагала к отдыху и раздумью. Подойдя к одной из статуй, Вакка завалился как подкошенный и стал усердно молиться за победу в блитцболе. Мы все молча стояли рядом, но, кажется, один я относился к этому несерьёзно.
Вакка занимался благим делом, а я, чтобы не уснуть, искал приключений. Кругом был только унылый пейзаж вечно просящих людей и вечно молчащих статуй. Зевнув так, что чуть не порвал щёки, я начал тихо пробираться за спины своих однополчан. Удача, как всегда, не обошла меня стороной и под лестницей я заметил вроде каморки дяди Карло. Увы, за скрипучей дверью была всего лишь комната для священников, где какие-то две "метёлки" курили травку.
Дай закурить, попросил я у той, что торчала на диване. "А в ответ тишина", - пропел я самому себе, аккуратно вынув изо рта молодняка цигарку в помаде. Молодая не реагировала, видать в нирване ей было всё по барабану. Вторая молча ходила взад-вперёд как пантера в клетке.
Осторожно затянувшись, я почувствовал, как мозги набиваются ватой. Через мгновение заложило уши и я понял значение слова - контуженый. Сконцентрироваться ни на чём абсолютно было нельзя. Я попробовал было встать, но ноги меня не слушались. Пантера, что ходила взад-вперёд, остановилась, подошла и заглянула мне в глаза. Сквозь две дырки в черепе моя душа уставилась в её зелёные зрачки. "Господи, только не насилие", - сжалась душа в кулачок.
Зеленоглазая чувиха медленно вытянула окурок из моих онемевших рук, затянулась и, растягивая удовольствие, выдохнула дым прямо мне в морду из своих безмерных легких. Потом, высунув жёлтый язык лизнула мне кончик носа. Что-то оторвалось у меня в животе. Пантера скривилась, изображая улыбку, и я увидел, как синие накладные ногти заплясали у моего лица.
Дверь распахнулась, и Вакка с любопытством уставился на молодую, которая уже собиралась проглотить меня как удав кролика. Увидав Вакку, девица развернулась, и с немигающим взглядом зелёных глаз двинулась к Вакке. Всё, вероятно, окончилось бы для нас очень плохо, если бы из-за спины Вакки не показалась Лулу. Танец кобры мгновенно прекратился и девица, что-то прошипев от злости, предпочла ретироваться за диван.
Лулу проводила её долгим взглядом, потом подошла ко мне и крепко схватила за ухо.
Я взвыл от боли и скоро моё тело было вынуждено вернуться ко мне. Как больной на ножки козлик я запрыгал к выходу, пытаясь избежать трёпки от Лулу.
Но встретила меня мрачная как туча Юна, видно, ещё минуту назад она переживала за мою жизнь, а теперь гнев за моё ребячество распирал её как вулкан. Красные пятна пошли у неё по лицу, и руки, сцепившись, дрожали. Мне стало страшно и стыдно, только сейчас я ощутил, как дорога для неё может быть моя жизнь.
Сжав пальцы до посинения, Юна глубоко вздохнула и закрыла глаза, весь её вид показывал, что объяснять мне что-либо было бы бесполезно, да и, по правде, вряд ли на это у неё были силы.
Развернувшись, она медленно пошла в дальний конец зала, мне показалось, что из глаз у неё вот-вот брызнут слёзы.
В этом конце зала оказалась шахта, откуда с каменной площадки неожиданно вышла высокая, очень загорелая женщина в лёгком прозрачном платье. Она сразу напомнила мне незабываемых метисок с кубинского острова свободы. Заметив Юну, её лицо выразило неподдельное удивление и презрение, тогда, сделав к нам два быстрых и грациозных шага, она как жираф уже склонилась над Юной с глупой голливудской улыбкой.
Озабоченная своими мыслями, Юна не сразу разобрала препятствие, но вскоре осознала, что перед ней такая же суммонер как она.
- Суммонер, не так ли? - ядовито выдохнула метиска, согнув колено, чтобы быть поближе и обдавая Юну дорогущими духами.
Тяжёлый сегодня день, - подумала Юна, - спокойно оглядывая соперницу и будто размышляя, с какой стороны её начать шинковать.
- Я Юна с острова Бесайд.
- А.., так это ты дочь великого суммонера Браски. Ну, ну… отклонилась она уже более миролюбиво, - достойное имя! А что за караван ты водишь с собой, неужели это твоя стража?! Выразила она неподдельное удивление и страдание за беззащитность подруги. Насколько я помню, у лорда Браски было всего два защитника. А посмотри на моего, - с гордостью кивнула она куда-то назад, - мне хватает одного.
Тут только я заметил за её спиной средних размеров шкаф, напоминавший слегка перекаченного борца вольника.
- Бери подружка качеством, уже совсем миролюбиво смеялась она с чувством полного превосходства.
- У меня столько защитников, скольким людям я доверяю. Это мои друзья и для меня радость и честь иметь столько друзей, - с чувством удовлетворения загнала ответную шайбу Юна зазнавшейся нахалке, - а, кроме того, мне неприятны ваши вопросы и я прошу вас оставить нас.
Нахалка поняв, что ловить здесь нечего, презрительно фыркнула носом и, кивнув - Бартоломео пойдём, - с достоинством удалилась.
Все двинулись в сторону каменной площадки и обернулись ко мне.
- Тебе нельзя туда, только суммонеры и их стражи могут спускаться в храм, - произнёс за всех Вакка заученную фразу.
- Да, но я…, - впрочем, чувство вины мешало мне о чём-то просить и я обречено опустил руки.
Площадка вздрогнула и медленно тронулась вниз, - жди нас здесь, - неожиданно выкрикнула Юна, взмахнув рукой.
Всё-таки она со мной разговаривает, - радовался я, растеряно помахивая в ответ. Придётся ждать. Усевшись по-турецки, запрокинув голову, я размечтался: она сказала, что может доверить жизнь своим стражам, интересно, а меня она тоже имела ввиду? А как она отшила эту мулатку, на лице моём расплылась улыбка и я, закрыв глаза, чуть не замурлыкал от удовольствия.
Однако злобная негритянка, как потом стало известно по имени Дона, неожиданно появилась у меня за спиной.
- Где Юна? - спросила она.
Я показал на лифт, имея в виду, что она уехала.
- А почему ты здесь?
- Я не защитник, - сказал я с тоской.
- Понятно, - ответила она и чему-то улыбнулась.
Её парень схватил меня в охапку и сгрузил на площадку лифта. Лифт тронулся, словно только этого и ждал, и через минуту я уже позировал для картины Репина - приплыли, а сверху истеричка что-то кричала в колодец. Приплыли - повторил я вслух печальные мысли, оглядывая зал.
Длинный коридор, освещаемый факелами, заканчивался закрытой дверью. Я топтался на месте, не решаясь притронуться к закрытой двери. Что же делать, - мучился я, - сказали что нельзя, но я то уже здесь и не по своей вине. Будь что будет, не торчать же здесь до утра, скажу, что мулатка виновата, - решил я, решительно нажимая на дверь. Она неожиданно легко открылась, открывая ещё один широкий зал с ещё одними закрытыми дверями.
Начинается, - подумал я, - ненавижу головоломки! Пришлось вертеть головой, отыскивая возможные ключи. В стенах нашлись два разноцветных шара и в разных местах дырки для оных, пришлось таскать их как заботливая мамаша яйца из кладки в кладку. В результате непредсказуемой работы, одна дверь вдруг загорелась и потухла, оставляя проход для продолжения приключений.
Приключения и гимнастика с шарами не заставили себя ждать и в следующем зале, пока не сгорело ещё пару дверей и не нашёлся запылённый чемоданчик с артефактами. Вот люди, не могут без извращений и для кого придумывают, - ворчал я, на коленях, отыскивая последнюю лузу и загоняя туда нужного цвета шар.
Наконец, с потёртыми штанами и морально изнасилованный, я явился перед своими изумлёнными товарищами.
- Здоровеньки булы, как у нас дела! - старался я выглядеть супер успешным. Рожа у Вакки вытянулась и стала квадратной, а Лулу стала похожей на медузу Горгону. Ну, мне так показалось.
- Как ты смел сюда явиться, - рычала Лулу и волосы на голове у неё шевелились, - Юну же могут отлучить!
- Я не знал, я не специально, это метиска, - кричал я, прикрывая свою тыкву руками.
- Молчать, - стукнула посохом по полу Лулу, хотя до этого, я был уверен, посоха у неё не было.
Вакка ожил и тоже мне посоветовал просто молчать по жизни. Я сразу согласился и молча, как сова, начал оглядывать новую для меня комнату. Чем-то она напоминала мне храм в Бесайде, где я впервые встретил Юну. Наш кот, ожидая Юну у дверей тайной комнаты, привычно курил бамбук.
Подвальное помещение повсюду освещали факелы. Наконец, когда зазвенело в ушах от тишины, любопытство взяло верх над самосохранением. Я максимально вежливо спросил на ушко у Вакки, а что, собственно, за той могучей дверью. Вакка, уделявший до этого много внимания борьбе со сном, рад был перекинуться словечком. Посмотрев сначала на расписанную иероглифами дверь, за спиною уже дремавшего кота, потом на Лулу (которая сделала вид, что ничего не слышит), он заговорщески сообщил мне, что за дверью фейвы.
- Это что, такие надувные шарики, - не смог я удержаться от шутки, опасливо поворачиваясь в сторону Лулу. Лулу перекосило так, словно в неё попала молния, но она выстояла и процедила сквозь зубы: фейвы это люди, отдавшие свою жизнь в борьбе с Син, Йевон взял их души и теперь они вечно живут в статуях. Но когда суммонер их вызывает, души фейвов появляются вновь. Мы называем их Аэонами.
- И что там делает Юна, - идиотский сарказм не переставал из меня литься. Но Лулу повернулась ко мне лицом, гнева в ней уже не было, и она сказала мне просто, как мать объясняет ребёнку: она молиться всем сердцем за победу над Син.
Любовь и добро легко достучаться до сердца. Я остыл как в проруби. И понял, что меня здесь любят. Но…, от великого до смешного, говорят, один шаг.
Расписная дверь внезапно отворилась, кот от неожиданности слишком резко выпрямился и потерял равновесие. Замахав руками так, словно он собрался брасом переплыть реку, он попытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Но безуспешно, его положение стало критичным и я с ужасом ощущал как его тушка расплющиться на древних булыжниках. Но добро снова победило, Юна, как в замедленной съёмке с улыбкой протягивает своему стражу руку и над соломинкой тут же складываются две синие кувалды.
В общем, все зааплодировали, а коту пообещали купить каску и лосины.
- Ура, - кричал я на всё подземелье, - рабочее время закончилось, теперь в бар!
- А у меня теперь есть Нефрит, - скакала устало впереди всех Юна, чему-то радуясь как ребёнок.
- Покажи, покажи, - не отставал я от неё как хвостик.
В общем, после доброго дня была добрая попойка. Сначала обмывали Нефрита, потом пили за фейвов, третья как положено, стоя за присутствующих дам.
Первым сдался кот, он залез под стол и начал, почему-то, кусать женщин за ноги. Пришлось его за лапы привязать к ножкам стола, получился неплохой ковёр, который там и пролежал до утра.
Второй сдалась Лулу, после пятого бокала рома она плакала как школьница. Потом сняла туфли и залезла на стол, пытаясь нам что-то станцевать, но, к сожалению, я этого не увидел, так как Юна распорядилась убрать Лулу со сцены.
Мы с Ваккой оттащили её в нашу комнату и заперли на ключ, представляю, в каком ужасе она очнется посреди ночи одна в этой холодной комнате.
Как выяснилось потом, в ходе нашего длинного путешествия, Лулу вообще нельзя пить. Она очень быстро пьянеет и несёт всякую ахинею, а обычно плачет, и всегда потом сильно болеет. Но я тогда этого всего не знал.
Дольше всех продержались Юна и Вакка. Последнее, что я помню, рок-н-ролл с Юной, попытка поцелуя и мягкий ковёр под столом. Эх, счастливое было время.

Устанавливаем бытовые фильтры очистки воды в квартире. Кинотеатры в Омске. В кредит отличное качество отделочные работы в СПБ.