Final Fantasy X (часть 3)

Судно Лики
Утреннее солнце весело заглядывало в хижину Вакки. Открыв глаза, я нащупал рядом холодную постель. Брачная ночь так и не состоялась.
- Зато у меня нет детей и я свободен, - сказал я самому себе, улыбаясь и потягиваясь. - А тёлки… первым делом, первым делом самолёты, - запел я с утреца, пытаясь вскочить на ту ногу. - Ну, Тидус, вставай, тебя ждут великие дела, - говорил я самому себе, выскакивая из тесной хижины на просторы Спиры. И тут же натолкнулся на Вакку и Лулу.
- Ну что, алкоголик, тунеядец, нарубил вчера тяпку, а теперь головка боба? - добродушно говорил Вакка, похлопывая меня по плечу.
Я виновато чесал репу, мол бывает и на старуху проруха. Но заверил, что похмеляться не буду, пусть не предлагают.
- Мы предлагаем кое-что получше, - сказал он уже серьёзно, вытаскивая из-за спины огромный, поблескивающий сталью с голубизной меч, - это тебе.
- Мне?
- Юна распорядилась взять тебя с собой. Это меч моего младшего брата Чаппу, он погиб, так и не успев им воспользоваться.
Лулу и Вакка молча смотрели на меня. Чаппу был их младшим братом, и боль о нём была их живой раной. Я осторожно и с уважением взял меч. Несмотря на огромные размеры и грозный вид, он оказался необычайно лёгким, так что я его чуть не выронил. Но быстро освоившись, уже крутил его как мельница крыльями.
От поднявшегося ветра, даже чёлка у Лулу растрепалась, и я убедился, что у неё есть второй глаз, впрочем, такой же недружелюбный ко мне, как и первый. Я остановился, и с восторгом воткнул меч рядом в землю. Чёлка у Лулу встала на место, и вот уже одноглазая Лулу яростно телеграфировала мне своим красным семафором, что я полное ничтожество и что она съела бы меня тут же, как Кука, если бы не покровительство Юны.
Она легко развернулась и пошла прочь, впрочем, не забывая нести свою грудь с достоинством, как торт на подносе.
- Бее.., - заблеял я, показывая ей в спину язык. Вакка тихо засмеялся, зажав рот.
- Я думаю, вы будете друзьями, - сказал он, задумавшись.
- Надеюсь, - ответил я, провожая глазами аккуратно удалявшийся торт.
Скоро мы вереницей покидали гостеприимный Бесайд по росе. Нас провожали только Луззи и Готта. Уже успевшие в шесть утра поправить здоровье и потому, хоть немного помятые и небритые, но счастливые, покачиваясь как в море корабли, махали нам своими граблями.
Да какая-то баба, с задранным подолом, испуганно озираясь, тащила на голове полный бутыль воды.
Потихоньку становилось жарко, мы поднимались в гору.
- Осторожно, здесь будет твой первый бой, - обращаясь ко мне, сказал Вакка.
И точно, какая-то собака, видно белены объевшись, встала поперёк дороги, пуская слюни.
- Ну, давай, - подтолкнул меня Вакка, - покажи, чему тебя в школе на физкультуре учили.
Вытащив свой огромный голубой режик, я молча стал подкрадываться к жертве. Кожей на спине я чувствовал как мои подельники покатываются со смеху, а Лулу презрительно кривит губы.
Глаза у собаки почему-то разъезжались в разные стороны, и я решил, что она меня не видит. Поэтому, осмелев, я двинулся быстрее. Подойдя вплотную, я убедился, что она меня точно не видит, видимо, страдая косоглазием.
Я не стал с ней целоваться, а, размахнувшись, что есть силы, врезал ей мечом по чайнику. После этого, косоглазие её исправилось, и она увидела меня. Но смотрела она на меня своими благородными глазами недолго, так как развалилась на две ровные половинки. Анатомию я никогда не любил и с трудом чистил даже рыбу. А при виде двух неполных собак, тошнота подступила к горлу и, шатаясь, я кинулся порыгать за ближайший камешек. Голова кружилась, и внутренности мои просились наружу. Через минуту Вакка подошёл ко мне со сто грамм фронтовых.
- Выпей, полегчает. Рука твёрдая, хирургом будешь, - нашёл он время для шуток.
Однако времени не было. Откуда ни возьмись, появились горный орёл и ходячая лужа воды.
- Отдохни, - сказал Вакка, - это уже наша забота.
Они с Лулу вышли вперёд. Вакка, чуть-чуть поиграв блитцбольным мячом, что есть силы, запузырил его в орла. Орёл, получив по набалдашнику, состроил такую рожу, как будто его переехал грузовик, и обиженно, под музыку маленьких лебедей Чайковского, спустился на землю. И родил двух маленьких орлят.
Настала очередь Лулу. Она взмахнула руками, как будто раздавала карты, и из совершенно безоблачного неба, вдруг треснула молния прямо водяному пузырю по макушке. Он скривился, будто съел солёного и, поиграв глазками, сдулся через мочевой.
Лежа за камешком, весь обрыганный, я с восторгом наблюдал за победами моих друзей.
- Послушай, Лу, а ты можешь также магазин бомбануть или, например, кассу. Ну, знаешь, чтобы нечаянно разбогатеть?
Лулу посмотрела на меня и сплюнула или, я бы даже сказал, схаркнула.
Весело мы живём, - думал я, - если бы не эта история с Син, шёл бы я сейчас с девчонками на пляж. А так, плетёмся, чёрт знает куда.
Скоро мы подошли к большому камню на развилке дорог. Вспомнил я сказку: "Направо пойдёшь - коня потеряешь, налево пойдёшь - сам помрёшь", - невесело шутил я про себя.
- Что ты там бормочешь, - приставал Вакка.
- Так, молюсь.
- Это правильно. Когда мы покидаем нашу деревню, мы всегда здесь молимся. В тот раз, когда Чаппу погиб, он не остановился на молитву.
Все мои спутники, встав на колени, что-то шептали перед древним священным монументом. Место было исключительно удачным. С него, как с обзорной площадки, открывалось всё - океан воздуха вверху, море воды внизу и вдалеке храм и деревня Бесайд.
В неё то, десять лет назад, начало периода Затишья, и пришла Юна. Воспитываясь вместе с Лулу и Ваккой, она стала им как сестра. Проявив за это время исключительный талант, она стала Суммонером. А сегодня, она уходит из неё и, может быть, навсегда.
Я оглянулся на Юну. Она сидела в молитве с закрытыми глазами. О чём она думала?
- Нам то что, если что, разбежимся. А ей от судьбы не убежать, - думалось мне.
Я поднял голову, редкие белые облака проплывали высоко в небе. Я вспомнил слова одного из будд: "Мой путь - путь белых облаков". А мой путь, - подумал я, - испить эту чашу до дна, какая бы она ни была.
Потратив на обряды несколько минут нашей жизни, мы отправились дальше. Дорога напоминала дорогу в джунглях Амазонки. Жара, сырость, лианы, непроходимый джунгли, но без обезьян и комаров, в общем, красота неописуемая.
Вдруг, с какого-то баобаба спускается тот самый синий мужик с хвостом, которого я видел в храме. Я уже было и забыл о нём, а вот тут он стоит передо мной и тыкает мне в нос своим трезубцем как вилкой. Я оглянулся, народ встал кругом и видно жаждет дуэли.
Ладно, неохота было падать лицом в грязь перед своими дамами. И, недолго думая, я вдарил что-есть силы в львиный нос этого хомяка. Рука ударилась об что-то теплое, мокрое, мягкое и кожаное. Большая белка потрогала нос своей лапой и грузно улыбнулась, показывая свои резцы и клыки как у собаки.
Настало время тяжёлого оружия, я вытащил свой волшебный меч и мы как лягушки запрыгали друг перед другом. Минут пять мы орудовали ножом и вилкой, пока у народа не закончился перекур, и Юна ласково нас остановила. Подойдя к неведомой зверушке, она обняла его за шею и представила: Кимари, из племени Росно, мой друг и защитник с детства.
- Красивый парень, - сказал я, вставляя меч в ножны, - только бодаться не надо, у меня тоже рога есть, - продолжал я.
Шутка оказалась неудачной, потому что Юна схватилась за живот от смеха, видно намекая, что рога она мне ещё не сделала.
Так, травя анекдоты, мы всё же доплелись до синего-синего моря. И алые паруса уже ждали нас у пристани.
- Ты знаешь, - сказал я Юне, - у нас в Занарканде был случай. Одна девчушка, Ассоль, жутко скучала, и всё мечтала выиграть романтическое путешествие на двоих. И, в конце-концов, за ней приехал принц под алыми парусами.
- А я боялась, что ты скажешь, что она не дождалась и вышла замуж за богатого крота.
Мы засмеялись и под ручку поднялись на корабль, а за нами с визгом и треском загрузилась вся наша банда.
Итак, отправились мы освобождать Спиру в таком составе: номером один, Юна, - ангел во плоти, олицетворение любви ко всему живому; номер два, Лулу, - злобная шаманша, с красными глазами; номер три, Вакка, - рубаха парень, с ним в огонь и в воду; номер четыре, Кимари, - молчаливый кот, с которым можно поговорить, только если наступить ему на хвост; ну, и я, Тидус, - ваш покорный слуга, пятое колесо, которого, как говориться, и таскать тяжело и бросить жалко.
И чует моё сердце, не повезёт этому Сину, ведь плевать нам, на каком боку он носит свою кепку.
Пароход вздохнул, нажал на гудок и медленно повернул колёсами. "Как провожают пароходы, совсем не так как поезда", - вспомнил я песенку и замахал обеими руками приветливому Бесайду. "Прощай молодость!", - кричал я, - "там за горизонтом, там за горизонтом, там, там, там, татамтамтам!".
Юна тоже прощалась со своим прошлым, но, в отличии от меня клоуна, с достоинством, как в рекламе "помаши ручкой маме".
Народ на берегу кто плакал, кто смеялся, так что я даже не понял - радовались они или огорчались, что мы свалили с острова. Неважно. Я обернулся.
Судно было средних размеров, так посудина небольшая, но достаточная, чтобы погулять и не упасть за борт. Вакка уже вытащил из бездонных карманов мяч, размером с арбуз, и набирал местную команду под лозунгом: "Ни дня без шторма".
Несколько морячков пытались закадрить Лулу, не представляя, что легче и дешевле проглотить морского ежа. Юна на корме вешала лапшу окружившим её поклонникам. Кот наш где-то загорал на крыше, возле трубы. А что-же было делать мне?
По палубе важно расхаживал юнга с огромным морским биноклем, лениво поглядывая на море. Я понял, о чём я мечтал всю оставшуюся жизнь. Подкравшись, как обезьяна, сзади, я вскочил ему на плечи и выхватил бинокль.
- Дай посмотреть, - сказал я, засовывая глаза в монокуляр. Конечно, я не стал смотреть на море. На палубе были Юна и Лулу, то что нужно для молодого растущего организма.
Почему бы мне нe поинтересоваться деталями их одежды, - подумал я и направил бинокль на Юну. Широкая лента подпоясывала её пояс, завязываясь бантом на спине, так что получалась большая бабочка. Интересно, как она на спине завязывает этот галстук, - думал я, сосредотачиваясь на груди Юны. Заметив моё культурное отношение к своим ценностям, Юна приветливо помахала рукой. Я с удовольствием ей ответил и переместил свою лупу на угрозе всему святому - Лулу.
Безбрежная и колыхающаяся как море её грудь, затмила горизонт и моё слабое сознание. От внезапно затопивших меня эмоций я чуть не упал с юнги, у которого до сих пор сидел на плечах. Бедняга уже пытался меня скинуть, но я кричал, что не слезу, пока не пересчитаю все бусинки на груди этой дамы.
Лулу равнодушно смотрела на наши терзания, а потом цыкнула зубками в бинокль. От такого, казалось бы, нейтрального действия, толстенные стёкла треснули, и наши мучения сами собой прекратились. Я слез с онемевшего парня и всунул ему в руки уже бесполезный, переживший века отцовский подарок.
- Дерьмовый у тебя бинокль, покажешь ему зубки он и ломается. Ничего, брат, другой купишь, - хлопал я его по плечу, развязно удаляясь, - у меня в Занарканде на крыше тысяча биноклей.
Скрывшись за угол, я обнаружил лестницу вниз, и поспешно туда скрылся. Трюм представлял из себя большой длинный коридор с разными дверями. Посреди стоял модный парень с чупа-чупсами.
- Золото, серебро, валюта, бутылки, бутылки, - орал он в пустоту. Собираясь проскочить незаметно, я, посвистывая, отправился в никуда. Но цыганистый парень, в гавайской рубашке, уже заметил свою добычу.
- Покупаю золото, валюту, теньге, меняю, продаю. Не хотите ли разбогатеть? - задал он философский вопрос. Я остановился, мысль с трудом поискала извилины и упорхнула куда-то. Я понял, что последние несколько дней, я думаю только о женщинах, о тех двух, что ходят на верхней палубе.
Я вздохнул. Оценив мои эмоции и убедившись, что детей рядом нет, он раскрыл пиджак и я увидел гору порнушки. С первого же журнала на меня смотрела красотка так томно, что мне стало её жалко.
- Сколько? - спросил я, страдая вместе с ней.
- Сорок баксов, - сказал наглый курчавый коммивояжёр. Я вспомнил, что у нас в Занарканде такая макулатура продавалась за 40 "деревянных". Инфляция, - подумал я с грустью.
- Спасибо за помощь, - говорил я, заглядывая ему в глаза, - сниму отдельный номер и загляну, салют! - отчалил я от него как пароход от пристани.
Через некоторое время, я причалил к какой-то двери и занятый своими мыслями, не сразу прочитал, что там написано: "Машинное отделение". Автоматически открыв дверь, я оказался в зоопарке. Выйдя обратно, я снова прочитал чисто по английски: "Engine room", снова открыв дверь и войдя - опять оказался в зоопарке. В большой комнате стояло с десяток огромных колёс, в два человеческих роста, в которых бегали как белки огромные цыплята со страусинными ногами. Бедные животные не могли остановиться и именно их бег к инфаркту давал жизнь этому кораблю. Внизу под колесом стояла табличка: "Чокобо".
Я хотел вернуться и ещё раз прочитать, что там написано на двери, но наконец понял, что это электростанция на животной тяге. Ближайшее от меня колесо стояло и девчонка в джинсах и цветастом платочке, видимо инженер-механик, вытаскивала из него курицу за шею. Курица была весом с телёнка, цеплялась мертвыми ногами, девчонке было тяжело и она была не в духе.
- А что это вы тут делаете? - спросил я, боясь, что голова у курицы оторвется и я запомню это на всю жизнь.
Девчонка остановилась, отпустила курицу и выпрямилась, разминая обеими руками позвоночник. Курица шлёпнулась лобешником о керамический пол с неприятным звуком, а у меня что-то опустилось в животе.
- А ты что, не русский, читать не умеешь? - зло спросила девчонка, наконец, размяв позвоночник и вставая в боевую позу.
Два философских вопроса, от цыгана и зоотехника, на этом дрянном судёнышке за каких-то полчаса, показались мне слишком. Видя, что я нахохлился, как побитый чокобо, она предложила сделку.
- Бери курицу за ноги, и потащили, шашлык будет.
Нехотя я взялся за дело, и через полчаса курица лежала, где ей и положено, на кухне. Девчонка оперлась филейными местами на стол, сняла платок, на плечи вывалились кудрявые коричневые волосы, и предложила мне дешёвую "Балканскую звезду". В заднем кармане у меня лежал лёгкий LM, который я спёр у Лулу, но я принял предложение.
Мы отдыхали, молча сидели и курили, поглядывая друг на друга. Мои глаза, сами собой, всё чаще заглядывались на её живот, который очень красиво выглядывал между джинсами и короткой рубашкой. Я понял, что если я сейчас не уйду, то через полчаса меня разделают здесь также как эту курицу, что лежала, раскинув ноги на полу.
Я с трудом встал, чувствуя напряжение, и отпросился отлить. Девчонка поняла моё состояние и чуть не померла со смеху.
Я вышел из зоопарка, аккуратно прикрыв дверь, и ещё раз прочитал неприличную надпись: "Engine room". Верь после этого, тому, что написано, - ворчал я, переваливаясь как инвалид, и отправляясь восвояси в поисках счастья.
Счастье было недалеко. Уже открыв следующую дверь, я оказался в табачном дыму как в тумане, в кают-компании подвыпившие морячки "забивали козла". Протиснувшись сквозь клубы дыма, я оказался у длинного деревянного стола, вокруг стояло и сидело на скамьях человек двадцать. У каждого во рту торчала кубинская сигара, которую он вдыхал до глубины души, а выдыхал небольшое радиоактивное облачко, способное уложить табунчик молодых жеребчиков вроде меня.
Наконец-то, мужчины, - подумал я, - займусь чем-нибудь настоящим! Тут же, завидев меня, волосатая и небритая братия подвинулась, освободив мне место, и передо мной появились чифир, в закопченной кружке, и огромная сигара. Увидев которую, я понял, отчего я умру. "Пресвятая богородица, спаси нас", - отчего-то проносилось в голове.
Можно последнее желание? - спросил я жалостливо, глядя на коричневую жидкость, напоминающую настойку йода, и чувствуя себя Сократом, которого казнили подобным образом.
Это что ещё такое - "последнее желание? ", - процедил ехидно сквозь единственный зуб, какой-то калека, показавшись как ёжик из тумана с другого конца стола. "Это значит, бриться надо, беззубый!" - хотел я вскричать напоследок, приподнимаясь, что бы умереть с достоинством.
Деньги есть?, - просто и без обиняков спросил мой сосед, громила справа, охлаждая мой героический порыв своим воровским авторитетом.
- Есть, - сказал я неумело, готовясь к распятию как Христос. Громила разошёлся в улыбке, испаряя через рот последнюю совесть и уже собираясь похлопать своими бородавками моё нежное молодое тело, и совсем ещё все целые зубки.
В это время страшный удар сотряс корабль, кружка чифира опрокинулась на меня и я вскочил как ошпаренный. Морячки и разбойники по совместительству тоже вскочили, переполошившись, но громила всё ещё держал меня как ценную добычу за воротник моей домашней рубашки, которою, возможно, одевала мне ещё моя мама.
Дверь с грохотом распахнулась и неохотно слетела с петель, в дыму показалсь Лулу! Ведьмочка выглядела грозно, чёрные волосы разметались по лицу и по плечам, грудь вздымалась как два вулкана, а чёрные глаза сверлили не хуже инструментов немецкой фирмы "Bosch".
У громилы сила мгновенно ушла в плавки, и он медленно опустил меня на пол.
Освободившись от виселицы, я как нашкодивший ученик, просеменил мимо "мамы-Лулу" и позволил себе лишь одно удовольствие. Проходя мимо, я остановился на мгновение, сделал загадочное лицо и шепнул Лулу на ушко, указывая глазами на кованную выбитую дверь, уныло лежащую на полу: "Надеюсь, вы это сделали ногами!". Лулу на секунду оторопела, пытаясь оценить глубину моего извращения, и не нашла ничего лучшего, как опять от души сплюнуть. Вот это было весело!
Лулу показала громиле палец и развернувшись вышла из комнаты.
- Вот это дама!, - выдохнул громила и завалился на скамейку как на кровать, скамейка йокнула и тоже не выдержав напряжения развалилась пополам.
Поспешив на палубу, я увидел следующую картину: впереди по курсу корабля, вздымая огромные волны, неслась гигантская рыба, мне показалось, раз в десять больше нашей посудины, чем-то напоминая дельфина. По палубе бегали мелкие людишки, крича беспомощно: "Син, Син".
"Так вот ты какой "северный олень"? - подумал я. А в слух сказал: "Ну и гадость это ваша заливная рыба!". Но рассуждать было некогда, уже Лулу меня тащила за шкирку как кошка котёнка, в боевой строй к моим однополчанам, которые уже стояли готовые к схватке бесшабашной. Ну и начались тут танцы-шмансы.
Так как наша жизнь стратегия пошагавая, первым, по закону нападавшего, начал тот кого называли в этой жизни "Син". Не ломая голову по пустякам, он стал закидывать нашу палубу своей чешуёй, которая на поверку оказалась боевыми андроидами с маленькими, но быстрыми пиками. Я рубил их своим режиком, Лулу мочила их молниями, Вакка тренировался на них мячом, а Юна шустро шмыгала между нами пичкая нас астероидами и таблетками от простуды. Редко на арене показывался наш молчаливый кот, раздавливая своими лапами очередного андроида, как бегемот арбузы, и также невозмутимо удалявшийся.
Андроиды в ответ, как комары, жалили нас своими пиками, так что Юне и, по правде говоря, мне особенно доставалось.
На удивление, несмотря на свой возраст, Лулу оказалась самой ловкой и комарам-андроидам ни разу не удалось насадить её на пику. "Старый конь борозды не портит", - скажу ей это как-нибудь при случае.
Всё было-бы хорошо, но чешуя у мерзкой рыбы не заканчивалась и мы начали выдыхаться. Я с трудом уже поднимал свой лёгкий как пёрышко меч, Вакка стал промахиваться, Юну замучила одышка и даже у Лулу потекла краска, так что на неё, бедняжку, было страшно смотреть.
- Послушай Сина!, - вскричал я, опуская меч, - объявляй перекур, будь человеком! .
- Когда я ем, я глух и нем, - отозвалось эхом в небе Спиры, то ли от Бога, то ли от Сина.
- Вызывай поддержку с воздуха, - обратился я к Юне, - свистай своего аеона-павлина, а то нам всем тут game over.
Тяжело дыша Юна повернулась ко мне.
- Придумай что-нибудь, Тидус, ты же самый умный!, - сказала она, смотря мне в глаза.
Я посмотрел на Син, рыбий хвост болтался всего в десяти метрах от нас по борту.
- Придумал!, - сказал я, - эй, Лулу, жарь его прямо в хвост своей молнией, а если получиться, то и в зубы, а ты, Вакка, мячом его по лобешнику, а я займусь этими пацанами, чтобы не мешали, - сказал я повернувшись к андроидам.
Надежда придала нам силы и скоро наши ожидания оправдались. Замученный до щекотки молниями Лулу, Син сильно ударил хвостом и ушёл на глубину. Сильная волна смыла меня в воду и потеряв сознание я не видел, как Вакка прыгнул за мной в бездонные глубины.
Очнулся я от знакомого нежного запаха. Было тепло и мягко и не хотелось открывать глаза. Но чувствуя любовь я открыл глаза, я лежал на коленях Юны, а она обнимала меня за голову. Ещё никогда её лицо не были так близко ко мне.
- Я слыхала, вы игрок в блитцбол из Занарканда, - говорила она, поглаживая меня по волосам.
- А вы дочь Великого Суммонера Лорда Браски, - парировал я, - это вам Вакка сказал, но он не верит мне.
- Но я верю вам. Я слыхала о Занарканде... Огромный, полный зрителей стадион, залитый светом.
- Откуда вы знаете это? - я даже снова открыл закрытые от удовольствия глаза.
- Человек по имени Джехт сказал мне это, он был стражем моего отца.
- Так звали моего отца, - я снова закрыл глаза.
- Правда?! Я знала, что наша встреча не случайна! - она так взмахнула руками, что я чуть не упал.
- Успокойся, это не может быть правдой, - мне ещё хотелось полежать на её коленях.
- Почему?
- Мой отец умер десять лет назад у берегов Занарканда. Он ушёл в море на тренировку на один день и больше не вернулся.
- Но ведь Джехт и появился в Спире десять лет назад. Правда! Я встретила его впервые десять лет и три месяца назад! Я помню, в этот день ушёл мой отец. Разве не сходиться?
Я молча смотрел в её голубые глаза. Мне не хотелось её разочаровывать, особенно после того, как она чесала меня словно мартышку.
- Да, но как он мог добраться сюда?
- Ну, ты же добрался! - и она победно улыбнулась.
Лёжа на её коленях, я мог внимательно разглядеть её, она ещё не пользовалась краской, но была весьма красива, с загадочным восточным очарованием и даже совсем не такой худенькой, как мне показалось вначале.
- "И накрашенная ты прекрасна, и не накрашенная!", - сказал я, улыбаясь в ответ.
- Глупый, - сказала она, нажимая мне на нос пальцем как на кнопку,- и когда ты повзрослеешь?.
- Надеюсь, что никогда, - сказал я, по-прежнему глупо улыбаясь.
Но идиллия наша не могла долго продолжаться. Мы подходили к порту Килика и видели как огромный цунами, порождённый Син, обрушился на берег. Стена воды как пасть дракона поглотили всё живое в триста метрах от берега.
"Жизнь, для чего ты", - думал я, видя как мгновенно под водой исчезли деревня и триста человек, - "есть ли в тебе смысл? Для чего родились и умерли эти сотни людей и дети? Мы ли творцы своего счастья или кто-то играет нами как ветер пушинкой?". Ответом мне были, банки, тряпки, доски и прочий мусор оставшийся на берегу от этих счастливых и несчастливых людей.
Наше судно пришвартовалось к разрушенному пирсу. Испуганные матросы разбежались с корабля. Мы вышли спокойно, впереди Юна, Лулу и остальные, я плёлся последний. Какие-то бродяги, чудом оставшиеся в живых, бросились перед Юной на колени. "Да, да, я суммонер", - говорила она, - "проводите меня". И они двинулись куда-то всей толпой на остров.
А я, шатаясь как пингвин, поплёлся к ближайшей "запоминалке". "Что вы там ни говорите", - ворчал я про себя как старый дед, - " про огонь, воду и медные трубы, а "save" и "load" это лучшая магия". "Check point, господа", - говорил я усаживаясь поудобнее задницей на голубой хрустальный шар похожий на глобус, - "а главное, это вовремя предохраняться".

Настенное отопление. Продвижение сайта в поисковых системах даст огромное преимущество перед вашими конкурентами. рынок контекстной рекламы обеспечивает посещения для многих раскрученных сайтов.