Final Fantasy X (часть 2)

Бесайд
Я тупо смотрел на проплывающих рыбок. Наконец, я начал осознавать, что это "Я" смотрю на них. По голове что-то тяжело ударило, так что пришлось эту голову поднять. Я увидел золотой, от песка, берег с пальмами и ласкающим его прозрачным морем.
- Рай, - подумал я, - наконец-то, моя душа успокоиться.
Какие-то загорелые парни на берегу махали руками.
- Чёрт, - ещё раз подумал я, - здесь ещё и в блитцбол играют. Ну, если тут ещё и бабы есть, то ей богу, встречу Син - пожму ему руку, скажу, зря на тебя обижался, добра без худа не бывает, или как там.
Постаравшись, я со всей нерастраченной силой вдарил в мяч. Он, прогнувшись и раскрутившись как юла, пулей пролетел над ошалевшими парнями.
- Наше вам с кисточкой, - поприветствовал я бедняг, выходя из воды, растопыривая пальцы и расставляя ноги как блатной.
На мелочь мой прикид подействовал, только не на здоровяка, с причёской под площадку, который здесь явно командовал.
- А здорово ты пнул, от души, за какую команду ты играл?
- За Занарканд!
В воздухе повисла нездоровая пауза. Я вспомнил Рикку и её слова, что Занарканда нет уже тысяча лет.
- Ну, - я скривился в улыбке как буратино, - я тут недавно Син повстречал и ... в общем, у меня иногда крыша едет..., - выдавил я, краснея и бледнея.
Парень облегчённо вздохнул. Тот факт, что дурак оказался я, а не он, и ему не надо ложиться в психушку, сильно подняло его настроение.
- Ну, ты парень даёшь! - выдохнул он с силой, - а я смотрю, ты приблатненный, с психушки сбежал что-ли?
Я молчал, выражая кровную обиду.
- Ну, пойдём в нашу деревню. Не обижайся, я шучу, у нас нет психушки! Меня зовут Вакка, - и он протянул руку.
Я чувствовал доверие к этому парню, не знаю почему.
- Меня зовут Тидус, - и я крепко пожал его руку.
Мы шли в деревню по просёлочной дороге, утопавшей в тропической зелени. Я не мог не спросить моего нового друга о самом важном для меня.
- Послушай, - спросил я, затаив дыхание, - а, правда, что Занарканда нет уже тысяча лет?
- Правда, точно ты сказал. Тысяча лет назад в Спирии было много городов. Все они управлялись машинами, люди могли позволить себе ничего не делать и роскошно отдыхать. Син их всех разрушил, в том числе и Занарканд. Если ты скажешь, что это наказание за грех, то я соглашусь с тобой. Нельзя позволить машинам управлять собой, это важно! Однако, - он улыбнулся, обнимая меня за плечо, - "я из Занарканда!", - какая шутка, я не забуду этого, и он весело смеялся, тряся меня как грушу.
А мне было грустно. Значит, это правда, не могут Рикку и Вакка ошибаться вместе. Что происходит?
Я не знал, что всего лишь через несколько часов, в этой маленькой, забытой Богом и даже Син деревушке, я встречу людей, которые станут моими друзьями на всю оставшуюся жизнь. Здесь я встречу женщину, которая будет моей неугасимой любовью на век и здесь начнутся мои приключения, равным которых не было ни в этой моей, ни в прошлых жизнях.
- Эй, - крикнул Вакка, - сбрасывая меня с обрыва.
Задумавшись, я не заметил, как дорогу пересекла речка.
- Ааа..., - кричал я, сам не зная понарошку или взаправду, неуклюже бултыхаясь в воду.
- Догоняй, - крикнул Вакка, ловко орудуя руками как вёслами.
Через несколько минут мы пересекли реку и весело бежали вниз.
- Послушай, - сказал Вакка, когда мы уже запыхались и пошли пешком. - Ты мог бы играть в моей команде. Скоро будет чемпионат по блитцболу в Луке, там будут все команды Спирии, может, кто-то узнает тебя? И, в конце-концов, ты вернёшься в свою команду. Разве это не круто?
Да, - подумал я, - блитцбол единственное, что связывает мой прошлый и настоящий мир.
- Ты меня вербуешь, - спросил я строго, желая поторговаться и продать себя подороже.
- Ты знаешь, - отвернулся Вакка нахмурившись и показывая на деревню и храм внизу. - Я здесь родился и начал играть в блитцбол в пять лет, а в тринадцать вступил в команду. С тех пор прошло десять лет, а мы ни разу не выигрывали. В этом году я играю последний раз, как только закончиться турнир, я уйду.
- Десять лет и ни одной победы? - искренне удивился я.
- Да, - мужественное лицо Вакки изобразило страдание. - В прошлом году у нас был шанс, но что-то происходит со мной, я не могу сконцентрироваться на игре.
- Ты хочешь выиграть турнир в этом году? - спросил я остановившись.
- Спрашиваешь! - насторожился Вакка.
- Тогда скажи, какая наша цель?
- Наша цель - быть лучшими!
- Нет, - сказал я, зажав кулаки, - наша цель - Победа!
- Победа? - изумился Вакка, раскрыв рот.
- Закрой рот, - торжествовал я, - победа, единственное ради чего стоит играть. Иначе не выходи на поле.
В крестьянском мозгу Вакки что-то медленно проворачивалось. Наконец, шестерёнка встала в нужное место и знание-сила, озарили Вакку.
- Я знал, что мне повезёт, ты наша удача, - говорил он, сграбастывая меня как медведь в охапку.
- Эй, это эту бабу ты поймал сегодня утром в море, Вакка, - хохотали два придурка, остановившись рядом с нами, - дай и нам потискать, ржали они, хватаясь за животы.
Вакка оторвал меня от себя как змею и засмущался отряхиваясь.
- Не будем мешать вашему уединению, - сказал тот, что постарше, делая серьёзное лицо, - однако как закончите заходите, - сказал он, обращаясь ко мне, - чайку попьём.
- Это что за уроды? - спросил я недовольно.
- Луззи и Готта, крестоносцы.
- Кресто… что?
- Видно ты сильно об Син головой ударился, - с сожалением посмотрел на меня Вакка, - ну ничего, мы тебя вылечим, - заключил он оптимистично. - Захочешь узнать о них побольше, загляни в таверну на краю деревни, поставь им бутылку, они тебе всё расскажут. А пока пошляйся по деревне, загляни в храм, поболтай с крестоносцами, как надоест, найди меня, тебе любой подскажет.
- Хорошо, - вздохнул я, - шататься по чужой деревне и пить на голодный желудок мне не очень улыбалось.
Однако дело шло к вечеру и делать было нечего. Засунув руки в карман, я уже собрался попугать местных собак, но меня неожиданно окликнул Вакка.
- Послушай, - чесал он в затылке, - я совсем забыл, а молитву ты помнишь.
Помню ли я молитву! - думал я, - разве можно без Бога, конечно, я помнил молитву: "Отец наш, что на небесах, да будет свято имя твоё…", - но я не мог сказать об этом Вакке.
Видя моё замешательство, он подбодрил меня, - Не бойся, смотри на меня и повторяй.
Широко расставив руки в стороны, он медленно свёл их к груди, ладонями друг к другу и, наклонившись, прочитал заветные слова. Я, как способный ученик, повторил всё в точности.
- Молодец, - сказал он, хлопнув меня по плечу, - а теперь гуляй. И растаял в воздухе.
Оглянувшись, я увидел пыльную деревню, тростниковые хижины и вдалеке каменный храм в стиле древних ацтеков. Мимо прошла баба с кувшином на голове и заткнутым за пояс подолом юбки. Посмотрев на её крепкие загорелые ноги, я подумал, что как-бы мне не подцепить здесь спида.
О канализации можно было не думать, поэтому отлив на чьём-то заднем дворе, я решил первым делом набить желудок, ну, хотя бы, индюшатиной.
Таверну можно было легко найти по воню сивухи, который пёр из всех открытых окон. Зайдя туда, я без труда обнаружил уже покрасневшие рожы моих крестоносцев Луззи и Готты, и понял, что одной бутылкой тут не обойдёшься.
- Ну, как жизнь поломатая? - встретили меня как старого друга уже подвыпившие хлопцы, наливая стакан до краёв.
- Я вообще-то не пью, - попытался я слабо сопротивляться.
- И мы не пьем, а что тут пить, - говорили они, показывая на трёхлитровую баночку самогона.
Помня, что мне ещё на молитву в храм, я взял побольше хлеба и сала, и беседа потекла, как положено, по-мужски, за стаканчиком душистого самогона с клюквой.
- Значит, ты видел Син? - спросил Луззи после третьей.
- Видел, - ответил я, обжигаясь самогоном высшей пробы и закидывая, второпях, в рот как в топку побольше сала с хлебом.
- Выходит, он где-то рядом и должен нас атаковать, но этого не происходит. Почему? - уставился он на меня.
Я чуть не подавился.
- Откуда я знаю, - начал я волноваться, краснея.
- Я ничего не знаю, я не знаю даже кто-такие крестоносцы, - кричал я, чувствуя, как чика моя едет.
- Спокойно, - проговорил Луззи, поднимая большую как лопата руку, - Готта, объясни ему кто мы такие.
Готта с трудом поднялся и, прижав руку к груди, икая, начал жевать мне очевидные для всех вещи.
- Крестоносцы это меч в борьбе с Син. Мы имеем подразделения во всей Спирии и принимаем всех, кто хочет присоединиться к нашей борьбе. Герой Майхен создал Крестоносцев восемьсот лет назад как Пурпурные Лезвия. Со временем наша сила росла и мы назвали себя Крестоносцами. С тех пор мы боремся с Син.
- Как, вы боретесь с Син уже восемьсот лет и не можете победить? - я от удивления заглотил сало целиком.
Готта перестал икать, запил водой и посмотрел на Луззи, видимо, такой простой вопрос никогда не приходил ему в голову.
Луззи спокойно продолжал.
- Мы лишь на некоторое время отвлекаем Син от городов, это всё, что мы можем сделать. Никто не может победить Син. Наша задача только защищать города, деревни, людей Спирии.
- А чья же работа тогда, победить Син, - задал я глупый вопрос.
- Тебе же сказали, никто не может… или ты прикидываешься, - начал нервничать Готта.
- Не спеши, не кричи на человека, пусть сходит Богу помолиться, может и вспомнит что, - вступился за меня Луззи.
Я понял, что пора сматывать удочки и навострить лыжи в Храм Божий. Авось и действительно поможет.
- Ну, покедово, не чихайте, - сказал я, поднимаясь и неуверенно отыскивая выход.
- Карту купи, раззява, - кричал мне в дорогу Готта, снова принимаясь за банку.
С трудом, выйдя на свежий воздух, я почувствовал облегчение. Постояв у забора и отлив уже на виду у всех, я отправился на поиски храма замаливать грехи. Бог знает, какими окольными путями, и через какое время, но я оказался перед большими железными дверьми, ведущими, как я полагал, в святое место.
Потратив последние силы, чтобы открыть эту чёртову чугунную дверь, я оказался внутри. Когда глаза мои привыкли к полумраку, я увидел пустынную круглую площадь внутри, а вокруг неё большие каменные статуи.
Какой-то служка, завидев меня, помчался ко мне, но, учуяв перегар, приостановился и зажал нос.
- Вы хотите облегчить свою душу? - прогнусавил он.
Хочу, - промямлил я, выпуская жуткий пар из заднего места. Газовая атака сделала своё дело и скоро мне никто не мешал осмотреть божий уголок.
Он сильно отличался от того, что я видел в Занарканде. Католичеством здесь и не пахло, а скорее процветало язычество. Огромные каменные статуи строго смотрели на меня, требуя жертв.
Когда воздух снова насытился озоном, ко мне, мило улыбаясь, спустился сам настоятель храма.
- Десять лет прошло с тех пор, как лорд Браска стал Великим Суммонером, - сказал мне старичок, указывая на самую большую статую, перед которой я стоял, - и, наконец-то, мы получили его статую в наш храм.
Каменный дядька, раза в два выше меня, в длиннополых одеждах и с жезлом, величественно и грозно возвышался надо мной.
- Извините, - сказал я, икнув напоследок, - а кто-такие Великие Суммонеры? Благообразный седовласый настоятель храма в испуге отшатнулся от меня.
- Sorry, - пролепетал я снова, - меня тут немножко Син… ээ, того… так что будьте добры, напомните.
Смешно и грустно было смотреть, как у этих людей при слове Син трясутся коленки, а мне приходиться каждому рассказывать, что я дурак, но я лечусь. Но я опять убедился, что признание собственной беспомощности успокаивает людей.
- Суммонеры - это носители священного искусства, краса, гордость и защитники людей Евона, - начал он с пафосом, оправившись. - Только избранные могут стать Суммонерами, лишь те, кто обладает великой силой Аеонов. Аеоны слышат их молитвы и спускаются, чтобы защитить нас. Они благославление Евона.
Значит эти люди что-то вроде героев, - отложилось у меня в голове, - и я уже по другому начал смотреть на эти камни.
Чтобы не обидеть священных чувств старичка, я изобразил высшее благоволение и начал кланяться заслуженному камню. Судя по самодовольной улыбке святого человека, его эго было удовлетворено.
Накланявшись так, что закружилась голова, я вспомнил пословицу - заставь дурака богу молиться, - и, шатаясь, выбрался опять на свежий воздух. Не буду рассказывать, куда я отлил в этот раз, но хижину Вакки я нашёл быстро и, не разуваясь, завалился на матрас с соломой.
- Явился, не запылился. Вижу, что знакомство с островом пошло тебе на пользу, - говорил Вакка, раскуривая трубку. - Недалеко от берега Син обнаружили, мы идём пугать его, а ты отдохни. Да, когда рвать начнёт, туалет на улице, а не в хижине, не перепутай.
Моё сознание с третьей космической скоростью отвалило куда-то в бездну. Кажется, я всё-таки успел спеть Вакке: "Гуд-бай мой друг, гуд-бай…", - а дальше, хоть убей, я не существовал.
"Иди, попрощайся с отцом",- говорила мать, пытаясь оторвать мои руки от своего подола. "Я ненавижу его", - кричал я, крепко вцепившись в неё. "Но он может не вернуться",- обняла она меня. "Ну и пусть, ну и пусть", - кричал я в истерике. "Но ведь тогда ты не сможешь сказать ему, как ты ненавидишь его"…
Проснулся я в полной тишине и одиночестве. Хорошо хоть не в воде,- подумал я, - никак не могу отличить сны от реальности. - "Я снюсь бабочке или бабочка сниться мне", - вспомнил я не к месту Лао-Цзы и, кряхтя, опустил ноги на грешную землю.
Голова шумела как морская раковина, и по стеночке я выбрался на улицу. Был ли то вечер или утро я не понял, но, во всяком случае, поплёлся в единственное цивилизованное место, после таверны, в храм.
Вакка с настоятелем храма о чём-то оживлённо дискутировали. Заметив мой неглаженый вид, Вакка замолчал и лицо его выразило страдание. Волосы мои действительно торчали больше обычного и чувствовал я себя так же выглядел.
- Что-то не так, - спросил я, стараясь быть трезвым.
- Суммонер не вернулся из испытаний.
- Ээ…
Вакка вздохнул.
- В храме есть комната называемая Монастырь Испытаний, там ученики-суммонеры молятся. Если их молитвы будут услышаны, то они становятся Суммонерами. Вспомнил?
- То есть, кто-то здесь застрял где-то и они оттуда не могут выбраться. Я понял.
- Умница!- съязвил Вакка и отвернулся.
- Это может быть опасно? - спросил я.
- Иногда, да.
- Почему же нам не пойти и не помочь им? - удивился я.
- Стражи Бесайда уже там.
- А если что-нибудь случилось, если суммонер умер?
И я кинулся в затенённую дверь в глубине храма. Настоятель что-то кричал мне в след о правилах. Но какие могут быть правила, если голова гудит с похмелья. Сначала я бодро вышагивал по лабиринту, но скоро понял, что вляпался в дерьмо. Встречались только тупики и иероглифы на стенах. От холода и страха даже хмель прошёл. Не утруждая себя особенно соображением, я нажимал на все подозрительные рисунки и предметы, некоторые стены начали двигаться и дело пошло веселее. Скоро я отыскал даже старинные доспехи и, наконец, вышел в круглую комнату.
Неожиданно показался Вакка.
- А ты настырный парень. Только суммонеры, ученики суммонеров и их стражи могут появляться здесь. Это традиция, очень важная.
- А как же ты? - спросил я.
- Я? Я страж!- ответил он, приняв важную позу. - Суммонеры путешествуют по всей Спирии, проводя время в молитве, от храма к храму. Стражи охраняют их. Он нажал какую-то кнопку и пол комнаты поехал вниз. Круто,- подумал я, - и мы оказались в огромном зале с парадной лестницей.
На лестнице сидела девушка в тёмном платье и чёрными как смоль волосами. Недалеко, справа от лестницы, стоял огромный синий мужик с кошачьей мордой и хвостом.
Завидев нас, девушка встала и быстрой походкой направилась к нам.
- Берегись, сейчас бить будет, - шептал мне Вакка, дергая за рукав и делая глупую улыбку.
- Что это ты тут делаешь? - обратилась она грозно к Вакке, низким грудным, но очень приятным голосом.
Пока она всё внимание уделяла Вакке, у меня было время рассмотреть её повнимательнее.
Волосы собраны в пучке на затылке и спускаются до пояса по спине несколькими туго плетёными косами. Длинная чёлка закрывает пол лица. Тонкие брови, выразительные чёрные глаза, маленький нос, тонкие губы с тёмно-фиолетовой помадой и всё это на белоснежной коже.
Она имела вид женщины таинственной, неотразимой, холодной, загадочной и недостижимой. Какое-то притягательное темное начало было спрятано в ней. Одним словом - тёмная жрица магии вуду.
Её недоступность подчёркивали открытые плечи и едва прикрытая великолепная грудь.
(Эта грудь была самой живой частью этой женщины. Она жила своей собственной жизнью и отвечала нежным колебанием на любое движение своей хозяйки).
Тем не менее, я нашёл силы оторвать взгляд от этого великолепия и с любопытством посмотрел, что нас ждёт ниже. А ниже от пояса до земли шло длинное платье или юбка, спереди сделанная из кожаных ремней. Однако, о чудо, сквозь ремни можно было рассмотреть чёрные чулочки и даже, не дай бог, трусики.
В чувства меня привёл Вакка, который вовремя ударил меня по спине.
- Я… мы…, - мычал Вакка, пытаясь оправдаться под испепеляющим взглядом колдуньи.
- А как там суммонер, всё в порядке? - развязно выпалил я, пытаясь привлечь внимание красавицы.
Брови у неё приподнялись и изогнулись как молодой полумесяц, как будто она услышала несусветную чушь. Она медленно повернула голову на звук и посмотрела в мои глаза. Сердце моё остановилось и ужас заледенил душу, когда я увидел, что зрачки у неё красные!
Не знаю, выжил бы я под её взглядом, но в это время дверь над парадной лестницей раскрылась.
Мне показалось, что дверь открывается бесконечно долго. Наконец, показалась она, светлая фея любви и надежды. Белая блузка, плотно облегающая плечи и грудь, длинная легкая синяя юбка в продольную складку, короткие каштановые волосы до плеч и синие бездонные глаза любви.
Девушка стояла, опираясь на двери, и ноги её дрожали. По щеке стекала прозрачная капля пота и угрожала упасть на мраморный пол. Но лицо осветила счастливая улыбка, - я сделала это, я стала суммонером, - ноги её подкосились и она полетела вниз.
Все мы бросились подхватить её, но синий мужик с хвостом уже бережно держал её на руках.
Перед храмом собралась ликующая толпа. Девушка-суммонер стояла в центре круга, как в цирке, и ждала только знака, чтобы начать представление. Как только все угомонились, Вакка дал команду начинать.
Девушка-суммонер ещё раз окинула всех внимательным взглядом, потом закрыла на секунду глаза и взмахнула жезлом. Её движения были похожи на танец, как будто она кого-то призывала. На земле появился магический круг, а из него в небо поднялся столп света. И вдруг в небе появилась огромная волшебная птица, она пикировала на нас как военный истребитель, но, резко дав по тормозам, остановилась прямо рядом с суммонером.
Дико было смотреть как это огромная, цветная, пышущая жаром птица, подчинялась этой хрупкой девушке. Ласково подставляя свой огромный клюв под её нежные руки, птица закатывала глаза и курлыкала как голубь, когда та щекотала её ноздри. Было видно, что союз этих волшебных душ может разлучить только смерть.
Наконец, нацеловавшись, девушка отпустила птицу. Толпа ликовала и я сам чуть не писял кипятком от восторга. По правде, ничего подобного, кроме хорошего стриптиза, я в своей жизни не видел.
А потом была ночь, когда я впервые разговаривал с ней, ночь, после которой всё изменилось для всех и для меня.
Бесчисленные звёзды засыпали небо, а она сидела у костра. Вакка представлял меня своей команде по блитцболу, я что-то отвечал, но поглядывал на неё.
Заметив моё внимание, она встала и подошла ко мне.
- Меня зовут Юна, спасибо за помощь.
- Извините, я не предполагал вмешиваться. Я просто…
- Нет, это вы извините…
И она от души улыбнулась. Я почувствовал, как и мои губы разъехались как корова на льду.
Наконец, через некоторое время, мне удалось собрать свои губы в трубочку и произнести.
- Я видел этот ваш номер с птичкой. Это было круто!
- Правда?
Она уже от души смеялась.
- Вы думаете, я смогу стать Великим Суммонером?
- Я думаю, без проблем!
И мы заржали как лошади на водопое.
- Ну, тогда до завтра.
- До завтра?
- Разве вы не едите с нами?
- Ээ… конечно!
- Там мы сможем поговорить с вами подольше. Ведь вы расскажите мне всё о Занарканде?
Она таинственно улыбнулась и отошла к костру к сразу обступившим её людям. Оставив меня в состоянии счастливого ступора.
- Ну, как чувиха? - Вакка неожиданно подкрался сзади. - Даже и не думай, - продолжал он, увидев мою глупую улыбку, и преподнося к моему носу огромную фигу.
- И тебя не спрошу, - сказал я, отодвигая огромный кулак. - Пойду-ка я посплю, слишком много приключений для одного дня, - сказал я, зевая и потягиваясь.
Но, желая ещё продлить эту таинственную ночь, я подошёл и присел на краю моря. Подо мной колыхалась на волнах одинокая луна, а по небу стелился Млечный Путь из мириады звёзд.
Оставшись в одиночестве и темноте, я почувствовал притягательность ночи, ночи в которой живут луна и звёзды. Ночи, в которой есть освобождение, от этой жалкой борьбы с самим собой, называемой жизнью.
Ветер донёс до меня запах дыма и смех Юны. Я обернулся, в отблеске костра прыгали и веселились люди. Огромные тени прыгали за ними. Ощущение нереальности и иллюзии происходящего начали овладевать мной, и страх наполнял душу. Я встряхнулся, резко встал и направился к костру, но на половине пути остановился и повернулся к небу. Я знал, что разговариваю с Богом: "Прости меня Небо. Я знаю, что Небо и Ночь это и есть Истина, но наступит утро и солнце надежды скроет от меня Истину. Я снова буду верить в то, чего нет, в свои иллюзии. Я не готов узнать правду, я ещё слишком боюсь её".
У костра кто-то затянул песню, я повернулся и с радостью присоединился к поющим.
Юна с грустью смотрела на костёр. Её синие глаза были глубоки как море. Она только что овладела великой силой, способностью вызывать волшебных существ, но ещё не умела управлять ею и боялась её. Окружающие люди боготворили её, а она просто слабенькая девочка, которой придётся освобождать людей от их собственной тьмы.
Склонив голову набок, она заметила поющего взахлёб Тидуса. Странный парень, - подумала она,- почему он вызывает у меня такие смешанные чувства, что-то очень-очень близкое. Не хватало мне ещё сейчас романа, - и она улыбнулась, обнимая колени и поджимая ноги к груди.
Лулу (так звали молодую колдунью) безотрывно смотрела на огонь. Огоньки весело плясали в её малиновых зрачках. Годы и годы она отдала тяжёлому искусству чёрной магии и достигла в ней совершенства. У неё почти не было детства, а только дисциплина и труд. Она могла вызывать молнию, снег и дождь, и одной лишь силой воли переплавить свинец в золото. Но она знала, что всё это пустяки в сравнении с одной только слезой ребёнка.
Она закрыла глаза и где-то под глубокой грудью, в глубине души почувствовала боль, но она привыкла к ней. И снова в её глазах плясали огненные человечки, ведь она знала другое счастье - Я и Огонь одно!
Вакка нахмурившись, бродил у костра, он никуда не смотрел, а думал об одном. О своём младшем брате Чаппу, который погиб год назад в борьбе с Син. И теперь у него одна цель отомстить, поэтому он и записался в крестоносцы. Но, - с ужасом думал он, - меня беспокоит больше эта глупая игра, чем месть. Ну, всё, - проговорил он решительно, остановившись, - сыграю турнир в этом году и на войну!
Бедные люди, - думало Небо, взирая на этот шабаш у костра, - им нужна война, чтобы чувствовать себя живым. Им нужна борьба за место под солнцем, чтобы придать своей жизни хоть какой-то смысл. Всё, что они умеют, это жить за счёт других, и даже в молитве они умеют только просить как нищие.
И они ещё жалуются, что у них всё плохо, - возмутилось Небо, глядя как люди запихивают в кипящую воду живых раков. Эх, сыночки, - вздохнуло Небо, - как объяснить вам, что нет другого пути, вырасти, как вырасти самому.
С неба покатилась звезда кому-то на счастье, я закрыл глаза и загадал желание - хочу вернуться домой!
- Сбудется! - позади стояла Юна и улыбалась.
- Пойдём потанцуем, - она взяла меня за руку и повела в круг.
Кажется, сегодня я буду счастлив и проснусь с ней в одной постели, - подумал я, сжимая её мягкую как у ребёнка руку. И никто мне сегодня не помешает, - мычал я про себя грозно, показывая большую дулю Вакке и всему существованию.
Никто и не собирался мне мешать, потому что назавтра меня ждали куда более серьёзные испытания, чем очередная брачная ночь.

купить винтовые компрессоры. поддоны для душевой. таль ооо складская техника цена